Одар уже знал, что испанцы не грабили дворец Ворнасьена, поскольку у графа имелась невесть когда и каким образом полученная им старинная охранная грамота, заверенная еще печатью короля Испании Филиппа IV Красивого, в которой говорилось об испанской крови рода Ворнасьенов и заслугах перед Испанией, а также о личном королевском попечительстве над ним. Как ни странно, в Испании все еще считались с мнением королей, нынешних и бывших, и чтили их печати, чего нельзя было сказать об отношении французских дворян к словам и печатям их национальных «величеств».

– Кстати, графине де Ляфер этот «Замок Гномика», как называл его молодой граф Антуан, – да простит ему Господь даже то, в чем он не успел согрешить, – тоже понравился.

– И графине де Ляфер – тоже? – улыбнулся Гяур, как улыбаются самым сладостным воспоминаниям. – Прелестная графиня Диана!.. Как же немыслимо давно все это происходило!..

– Не знаю, что вы имеете в виду, но то, что имею в виду я, произошло не далее, как вчера.

– О чем вы, Пьер, Шарль или как вас там?

– Симон, – вежливо напомнил слуга. В конце концов, он давно смирился с тем, что господа не обязаны помнить его имени. – …О том, что графиня осматривала этот «Замок Гномика» не далее, как вчера.

– Я давно подозревал, что вы – закоренелый безбожник, Симон, и, тем не менее, побойтесь бога.

– Мне почему-то казалось, что, услышав о появлении в нашем городе графини де Ляфер, вы безбожно возрадуетесь, как обычно радуются всякому плотскому греху.

Князь вновь хотел благодушно ухмыльнуться, но с трудом дошедший до него смысл сказанного слугой заставил погасить ухмылку в самом ее зародыше.

– Так она что… действительно здесь, в городе?!

– Причем объяснила свое появление тем, что ее пригнала сюда грусть. Она-то ведь считала вас погибшим. До нее дошел слух, что, захватив корабль, на котором вас содержали как пленника, командор дон Морано казнил всех, кто попался ему в руки.

– Да к черту все эти подробности, Симон! Графиня не может считать меня погибшим. Ей просто в голову такое не придет. Где она сейчас?

– Остановилась у доктора де Жерона. У того самого, у которого в свое время останавливался ваш казачий генерал де Сирко.

– Как, он уже произведен в генералы?!

– Во всяком случае, так его называют наши военные. Как, впрочем, и вас.

– Да к черту ваших военных и наших генералов, высокочтимый вы наш Симон! Графиня что, действительно остановилась у доктора де Жерона?

– Нужны мои клятвы на Библии?

– Да к черту ваши клятвы, Пьер, Шарль или как вас там! Графиня прибыла в город одна или с кем-то, кто решается считать ее своей супругой?

– В зависимости от того, кого теперь в действительности следует считать ее супругом, – с мстительной вежливостью склонил голову Симон. – Поскольку она путешествует с еще довольно молодым польским принцем Яном-Казимиром [1] , братом польского короля Владислава IV.

– А вот о том, чьим братом является этот несостоявшийся принц, мне известно не хуже, чем вам, Пьер, Шарль, Симон или как вас там… – резко отреагировал князь. – Разве что вы хотите расщедриться еще на какие-то подробности?

Слуга отошел к двери, повернулся лицом к Гяуру и выдержал небольшую паузу, дабы дать ему возможность поостыть.

– Хотя я и дворянин, поскольку ношу титул шевалье, однако никогда не раскрывал этой тайны заезжим дворянам, чтобы не давать повода для дуэлей. Кстати, вам я тоже не доставлю такого удовольствия, князь.

Произнеся это, Симон чопорно поклонился и вышел.

– Но если вам все же нужны хоть какие-то подробности, граф, – проговорил он, попридержав дверь, – могу уведомить, что дом доктора де Жерона находится в трех кварталах отсюда, неподалеку от монастыря иезуитов.

– Наконец-то вы снизошли хоть до какого-то более или менее полезного известия, Симон.

– Прикажете седлать?

– Седлать, конечно же, седлать! Вы говорили о принце Яне-Казимире. Я должен понимать это так, что графиня остановилась в доме де Жерона вместе с ним?

– Помиловав слугу графа де Ворнасьена, вы собираетесь вызвать на дуэль наследника польского престола? – почти открыто рассмеялся Симон, лукаво разжевывая свою улыбку беззубым, с запавшими бескровными губами, ртом.

– А что, это кажется вам совершенно невероятным? Невозможным? У меня задрожат колени, как только увижу оголенную шпагу его королевского высочества?

– Бог с вами, господин князь. Во-первых, вы тоже в своем роде принц, претендующий на трон своих предков. Во всяком случае, так следует из всего того, что мне пришлось слышать о вас. А во-вторых, я думаю совсем о другом.

– О чем же, например? – поинтересовался Гяур, приближаясь к двери.

– О том, что наследники престола существуют не для того, чтобы упражняться на них в умении фехтовать, а чтобы, знакомясь с ними, делать придворную или государственную карьеру. Насколько мне известно, все благоразумные люди до сих пор поступали именно так. И, судя по всему, графиня де Ляфер – не исключение. Возможно, вам и не понравится то, что вы только что услышали, но все же подумайте над моими словами, в них – частица житейской мудрости.

– Хватит поучать меня! – почти взревел князь. – Вы, шевалье!.. Впрочем, простите. Потрудитесь ответить еще на один мой вопрос, – произнес он уже более сдержанно. – Его королевское высочество принц Ян-Казимир находится сейчас в доме де Жерона?

– Вы правы, – опустил голову Симон. – Очевидно, он все еще там. Графиня Диана – не из тех женщин, от общества которых хочется как можно скорее избавиться.

Гяур замер, не зная, как вести себя дальше. Слуга взглянул на него с явным сочувствием, немного помолчал и, поднеся правую руку на уровень княжеского чела, словно кюре, собравшийся благословить молодого воина перед походом, спасительным тоном добавил:

– Только сейчас им занимается не графиня Диана, а чертовски смазливая фламандка по имени Камелия.

– Значит, все-таки не графиня де Ляфер, а некая фламандка Камелия? Это что, правда?! – со слабой надеждой в голосе допрашивал его Гяур.

Слуга горделиво вскинул голову, давая князю понять, что и его, бедного шевалье, слово иногда чего-нибудь да значит, а затем высокомерно кивнул.

– Постойте, не та ли это Камелия, – уже с более уверенной надеждой улыбнулся Гяур, – …которая в свое время долго морочила голову генералу Сирко?

– Но генералу не стоит огорчаться. Это не женщина, а грубая, безжалостная искусительница в облике очаровательной сатаны. При случае, можете так и передать ему.

– С вашего позволения, – столь же великодушно процедил князь.

– А сейчас извините, прикажу седлать.

Гяур проследил, как Симон медленно, с достоинством, спускается по узкой мраморной лестнице, и напомнил себе, что «шевалье» тоже дворянский титул, хотя и самый низкий во французской аристократической иерархии. К чести Симона, он действительно позволяет себе время от времени заявлять о своем происхождении. Причем делает это с надлежащим достоинством.

– Эй, постойте, Симон… Что-то не все в ваших словах сходится. Если принцем занимается некая фламандка, тогда почему вы сказали, что Диана де Ляфер остановилась в доме доктора вместе с Яном-Казимиром?! – вдруг спохватился полковник, вновь задержав слугу, теперь уже у входной двери.

– Вовсе не для того, чтобы сразиться на дуэли с Камелией. А потому, что, в отличие от вас, вы уж извините, полковник, она видит на его королевском высочестве не шпагу и даже не то, из-за чего вы ревнуете к нему графиню, а именно его… королевскую корону. Пусть пока еще будущую, но уже вполне осязаемую. Так что, тысяча извинений, князь, тысяча извинений. Впрочем, позвольте не извиняться, поскольку для откровенности извинения оскорбительны.

3

Ни с графиней де Ляфер, ни с принцем Яном-Казимиром встретиться в тот день Гяуру так и не пришлось. Под вечер неподалеку от Дюнкерка был обнаружен полк испанцев, усиленный несколькими ротами норманнских наемников, и князю срочно пришлось выступить против них, приняв на себя командование отрядом ротмистра Хозара.